ОНИ ОСВОБОЖДАЛИ БАЛАБАНОВО
Из воспоминаний гвардии сержанта Алексея Георгиевича Колесниченко:
«В освобождении посёлка Балабаново в основном участвовал наш стрелковый Отдельный особый гвардейский полк, который был сформирован в начале декабря 1941 года в городе Балашиха под Москвой. Командиром его был в то время капитан Никон Фёдорович Шевцов, который погиб в деревне Романово на подступах к Медыни в начале января 1942 года. Прах его покоится в братской могиле на площади города Медыни.
Формирование полка было поспешное, примерно две недели. Жили в тесноте, в здании высшего военно-технического училища, занимались строевой подготовкой, изучали винтовки, гранаты, а мы, артиллеристы противотанковой батареи, или, как её называли по размерам снарядов, – «батарея-45», занимались изучением панорамы, так как у нас в то время не было ни винтовок, ни пушек. Нам обещали всё выдать на передовой линии, перед вступлением в бой – так оно потом и было.
Примерно 20 декабря нас на машинах ночью вывезли на какое-то большое шоссе (как потом выяснилось, Варшавское), где мы услышали стрельбу, увидели зарево пожаров и вспышки ракет в тёмном небе. В каком-то пункте вблизи дороги нам выдали уже бывшие в употреблении винтовки и патроны, но противотанковых пушек мы не получили. Недалеко от Наро-Фоминска наш полк вступил в бой и вёл огонь из винтовок, автоматов и пулемётов – другого оружия не было. Скоро мы увидели освобождённые от немцев населённые пункты, брошенные ими автомашины, землянки с печками и т.д. Солдаты стали поговаривать о том, что наш полк понёс потери, и потом это подтвердилось: часть людей из артиллеристов была переведена в стрелковые подразделения для их пополнения. Меня не тронули, потому что первый номер – наводчик – это основа орудийного расчёта, поэтому меня могли перевести в стрелки только при ликвидации батареи...
26 декабря 1941 года ночью мы продвигались по шоссе с боем, поздно ночью был сильный бой в лесу, а перед рассветом мы заняли т-образный перекрёсток шоссе. Выяснилось, что поворот направо от этого шоссе ведёт на станцию Балабаново. У перекрёстка мы, артиллеристы, заняли немецкую землянку с печкой, которую затопили, и стали греться. Когда стало светло и стрельба прекратилась, комбат приказал никому не отлучаться и ушёл. Однако почти все ушли, остался я с двумя товарищами, выполняя приказ комбата. Скоро некоторые товарищи стали возвращаться в землянку и рассказывать, что видели. «Пойди, посмотри, сколько убитых в лесу и немцев, и наших!» – сказал мне один из них. «Видел, сколько мин убрали с дороги на Балабаново», – говорил другой.
Перекрёсток был небольшой, но хорошо запомнился. В центре его стояла не то скульптура, не то просто тумба, но хорошо помню, что вокруг пьедестала санитары положили человек 15 наших убитых солдат.
Скоро в землянку вошёл комбат, позвал командира орудия и меня и повёл нас принимать немецкую пушку 38 мм, стоявшую у дороги на Балабаново, недалеко от перекрёстка. Пока мы знакомились с пушкой к нам подъехали сани, в упряжке которых был большой рыжий немецкий ломовой битюг, так что сани казались для него игрушкой. На санях было несколько плетёных корзин с трассирующими снарядами.
27 декабря день прошёл быстро, и к вечеру на дороге в Балабаново стали собираться группами бойцы. За стрелками, прицепив к саням пушку (довольно лёгкую), двигались и мы. Двигались медленно и с большими остановками. Впереди и справа временами слышна была винтовочно-пулемётная стрельба. Поздно ночью (часа в три) 28 декабря 1941 года в том же направлении послышалась стрельба и негромкое «ура». «Пошли в атаку», – подумал я и на белом снежном горизонте, в нескольких сотнях метров, увидал силуэт двухэтажного здания. Слева от дороги молчаливо чернели избы небольшой деревушки. Мы остановились, а разведчики осторожно двинулись дальше.
Впереди на дороге, метрах в 20 от нас, стояла в темноте легковая машина. Иду к ней, за мной ещё двое солдат – и видим, что дверка со стороны шофёра открыта. Это была немецкая машина, крытая брезентом. Перед ней лицом вниз лежал убитый шофёр. Когда я заглянул в машину, то с испугом отскочил – на заднем сидении сидели два офицера, которые могли выстрелить из пистолета. «Там двое сидят», – сказал я рядом стоящему солдату. Он воткнул в машину штык винтовки и приказал: «Выходи!». Но никто не выходил, офицеры молчали. Второй солдат открыл дверь с другой стороны и заглянул в машину. «Они мёртвые», – сказал он. Солдат с руганью воткнул штык в офицера и, приподнимая, потянул его на себя. Офицер вывалился из кузова головой вниз к нашим ногам.
В это время вернулись разведчики и сказали, что в деревне никого нет. И мы двинулись к станции. У переезда железной дороги, слева от двухэтажного здания, стояло брошенное немецкое дальнобойное орудие. Станция была освобождена, но северная часть посёлка была ещё нейтральной, так как немцы ушли из посёлка на Боровск и закрепились на опушке леса, а мы занимали южную часть посёлка. Стрельба продолжалась до рассвета. На окраине посёлка было видно сильное зарево. Как только перешли железную дорогу, метрах в ста от переезда, у дома Макаровых (в 1974 году дом снесён, ныне ул. 50 лет Октября) на дороге установили пушку, а потом пошли погреться в кузницу на другой стороне дороги. Когда стало светло, я ознакомился с обстановкой. Рядом, в большом дворе, на северо-западе от нашего дома, стояло несколько брошенных немецких машин и мотоциклов. Во дворе лежали в нижних рубахах несколько немецких солдат – как видно, выскакивали раздетыми, но и это их не спасло. В нашем доме на веранде лежал убитый наш старшина, хорошо помню, с открытыми серыми глазами, блондин, в кубанке, среднего роста.
На мой вопрос: «Зачем его внесли в дом?» – кто-то ответил: «Это герой боя за Балабаново, и его будут хоронить особо». Фамилию мы его тогда не знали, но уже в наши дни, рассказав об этом однополчанину Алексею Петровичу Скубию, который лично знал его, я узнал, что его фамилия Кочурин.
Дочь хозяина того дома (ей было тогда 16 лет) ответила на мой вопрос, заданный в 1974 году в Балабанове, что Кочурина сначала похоронили у полотна железной дороги, а потом всех перезахоронили в двух братских могилах, в какой именно – неизвестно».
("Балабаново в годы Великой Отечественной войны". Составитель Н.Замахина)